Основной темой дня памяти писателя, прошедшего в библиотеке № 2 им. Федора Абрамова 14 мая 2018 г., стал один из самых известных русских романов ХХ века — «Братья и сестры».

К этой знаменательной дате сотрудники библиотеки подготовили большую экспозицию под названием «Роману "Братья и сестры" — 60 лет!», где среди его различных изданий, в том числе переводных, представлены подлинные экземпляры с дарственными надписями Федора Абрамова. Одновременно в библиотеке оформлена книжно-иллюстративная выставка «Хранитель древних северных былин», посвященная 175-летию со дня рождения пинежской сказительницы Марии Дмитриевны Кривополеновой (1843‒1924), личность которой всегда привлекала писателя, предполагавшего сделать ее одной из центральных фигур своего последнего, незаконченного романа «Чистая книга».

По традиции же, заложенной еще в 2000 г., когда нашей библиотеке было присвоено имя Федора Абрамова, памятное мероприятие открылось выступлением Галины Михайловны Абрамовой, племянницы писателя.

Далее последовал основной доклад «Начальные страницы истории деревянной летописи Пекашина» Г. Г. Мартынова, основное содержание которого представлено ниже.

В текущем году отмечаются несколько круглых дат, обозначающих не только важные этапы жизни и творчества Федора Абрамова, но и — глядя сквозь его биографию — определенные вехи развития страны в целом. Перечислим их в обратной хронологической последовательности, начав с нынешней 35-летней годовщины со дня его смерти:

1. — 40 лет публикации очерка «Пашня живая и мертвая», написанного в соавторстве с Антонином Чистяковым и посвященного проблемам сельского хозяйства Новгородской области (1978);
2. — 45 лет публикации романа «Пути-перепутья» (1973);
3. — 50 лет публикации романа «Две зимы и три лета» (1968);
4. — 55 лет публикации повести «Вокруг да около» (1963);
5. — 60 лет публикации романа «Братья и сестры» (1958)…

Время неумолимо: жизнь и творческая деятельность Федора Абрамова отделены от нас уже десятилетиями, хотя многие все-таки являются его современниками. Однако и для представителей более молодых поколений, из окон привычного для них высокоскоростного «Сапсана» наблюдающих картину окончательного запустения сельскохозяйственных угодий Новгородчины, — для них, а не только для старшего поколения, слова из очерка «Пашня живая и мертвая» по-прежнему звучат актуально: «Гектар умер, гектар списан. <…> Сколько же <…> деревень исчезло, сколько земли вокруг них списано? <…> Некому пахать, некому возить навоз, да и скота не стало, а, следовательно, и навоза… <…>

Вот и получается, списывают не только гектары, но тысячи часов человеческого труда, <…> а заодно списывают и веру людей в труд на земле…»

Увы, в последние десятилетия подобная ситуация с ускорением развивалась во всей стране, а не только в четырех областях по ходу движения «Сапсана». Наверное, этот процесс — одно из неизбежных следствий ложного местного прогресса, очередной неумолимой «научно-технической революции». Историческая же коллективная память — фундамент человеческого существования, отраженный не только в научных исследованиях, но и в художественной литературе,— сохраняет достоверность совсем иного…

Закончим перечисление знаменательных дат, относящихся к биографии Федора Абрамова. В 2018 г. исполняется:

1. — 65 лет написания статьи «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе»;
2. — 70 лет окончания будущим писателем Ленинградского университета и зачисления в аспирантуру;
3. — 75 лет возвращения в строй после двух тяжелых ранений на Ленинградском фронте;
4. — 80 лет окончания средней школы и поступления в Ленинградский университет.

Безусловно, каждое из перечисленных событий достойно отдельного подробного рассказа. Сейчас сосредоточимся на центральном из них, которое определило вектор развития всего творчества писателя, — 60-летии романа «Братья и сестры», впервые увидевшего свет в сентябрьском номере журнала «Нева» за 1958 г.

Для своего времени появление этого произведения стало знаковым. Впервые в отечественной литературе его автор Федор Абрамов в полной мере выразил дань уважения всем людям деревни за их мужество, терпение, лишения в годы Великой Отечественной войны.

Много позже, в 1974 г., будучи уже полностью признанным, широко известным не только в нашей стране, но и за рубежом, он сказал: «Я знал деревню военных лет и литературу о ней, в которой немало было розовой водицы. <…> Мне хотелось поспорить с авторами тех произведений, высказать свою точку зрения. Но главное, конечно, было в другом. Перед глазами стояли картины живой действительности, они давили на память, требовали слова о себе».

Роман «Братья и сестры» и поныне является лучшей художественной книгой о деревне военных лет; скорее всего, таковой навсегда и останется — просто потому, что современные авторы соответствующего жизненного опыта не имеют и обладать им не могут, да и войны сейчас ведутся совсем иные...

В настоящее время имя Федора Абрамова известно каждому образованному человеку. В сентябре же 1958 г. это было, конечно, не так — оно вряд ли что говорило не только обычным читателям, интересующимся новинками художественной литературы, но и многим из тех, кто занимался литературой профессионально, а помещать биографические справки в «Неве» было не принято.

Разве что наиболее осведомленные знали о существовании такого кандидата филологических наук, заведующего кафедрой советской литературы филологического факультета Ленинградского государственного университета, автора несколько статей о Михаиле Шолохове и только что вышедшего из печати шолоховского семинария, который был подготовлен им совместно с литературоведом Виктором Гурой.

Вероятно, знатокам вспоминалась еще и громкая история четырехлетней давности, когда в апрельском номере журнала «Новый мир» за 1954 г. появилась статья Федора Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе». В ней без обиняков развенчивались «сусальные» романы сельскохозяйственной тематики, сработанные по канонам «социалистического реализма» сталинскими лауреатами Семеном Бабаевским, Галиной Николаевой, Григорием Медынским…

Ныне эти имена, как и сами названия произведений вышеперечисленных писателей, прочно забыты не только массовым сознанием, но и многими историками литературы; в середине же 1950-х гг. скандал разразился поистине грандиозный, дело представлялось едва ли не политическим. Подробно о нем рассказано в первой книге «Летописи жизни и творчества Федора Абрамова» — повторяться не будем, напомним только, что в результате по сумме всех «прегрешений» с поста главного редактора журнала с треском был снят Александр Твардовский…

Вот только проработчики из партийной и писательской среды, в который уже раз целиком поглощенные своим привычным делом, опять упустили главное — вернее, как и всегда, были совершенно уверены в том, что подлинный уровень творческого потенциала вполне можно прикрыть официальными званиями и должностями. Опять получилось наоборот: имена подавляющего большинства «ревнителей» правил и господствовавшей идеологии давно стерты. Впрочем, кто знает?.. Нельзя исключить, что существование в литературе Бабаевского — Николаевой — Медынского как раз и растянулось еще лет на 40 именно благодаря появлению той статьи Федора Абрамова.

Автор же бессмертной поэмы «Василий Теркин» (не исключая и ее продолжение — «Теркин на том свете») Александр Твардовский вернулся на пост главного редактора «Нового мира» в 1958 г.

С редакционной командой единомышленников он сумел сделать этот журнал лучшим в ряду советской «толстой» литературной периодики 1960-х гг. Несмотря на жестокую цензуру, на его страницах публиковался Александр Солженицын, произведения которого резко выделялись на фоне тогдашней литературы своими художественными достоинствами и гражданской смелостью. Именно в «Новом мире» впервые увидели свет и все остальные романы Федора Абрамова — «Две зимы и три лета» (1968), «Пути-перепутья» (1973), «Дом» (1978). Вместе с тем, его самым первым романом они и составили тетралогию «Братья и сестры», вошедшую в золотой фонд отечественной словесности второй половины ХХ века.

Не секрет, что далеко не все произведения Федора Абрамова получали в печати положительную оценку. Так, многие критики не смогли, или не захотели, понять и правильно сформулировать основную идею его первой повести «Безотцовщина» (1961), сведя ее значение лишь к проблеме перевоспитания «трудного подростка». Оглушительно-раздражительной оказалась реакция на повесть «Вокруг да около» (1963), — однако, как теперь точно установлено, прежде всего, благодаря разысканиям научного редактора «Летописи жизни и творчества Федора Абрамова» Александра Тимофеева, именно это произведение сделало имя и творчество писателя широко обсуждаемыми на Западе.

В оценках романов, продолжающих «Братья и сестры», отечественные критики порой доходили до крайностей «черного» и «белого» — еще бы, ведь за жизнью далекой северной деревни Пекашино без труда угадывались проблемы всего огромного государства!.. Получилось так, что из четырех романов Федора Абрамова безоговорочно принятым оказался лишь самый первый, сразу же сделавший имя автора известным и популярным во всей стране.

Удивителен элемент случайности, который, если речь заходит о творчестве, всегда неизбежен и непредсказуем. Получилось так, что первым в печати на роман откликнулся критик Юрий Андреевич Андреев (1930‒2009). В дальнейшем, несмотря на защиту диссертаций, кураторство ленинградской андерграундной литературы в лице «Клуба–81», пост главного редактора известной серии «Библиотека поэта», изучение бардовской песни, в конце концов, он к началу 1990-х гг. снискал гораздо большую известность как деятель альтернативной медицины, автор книги «Три кита здоровья». Его статья-рецензия об Абрамове под названием, повторяющим заглавие романа — «Братья и сестры», появилась 9 октября 1958 г. в газете «Вечерний Ленинград».

В полном соответствии с принятой тогда риторикой Юрий Андреев отметил, что «с самого начала роман воспринимается как повествование о мужественной и сильной душе русского человека, который не согнулся перед лицом безмерных страданий и победил». Сказал и о том, что «не уходя от правды жизни, Ф. Абрамов рисует характеры людей сложными, иногда противоречивыми, доброе подчас переплетается в них с дурным».

Заканчивается рецензия фразой: «С любовью и сыновним уважением рассказав о нем (советском народе. — Г. М.), показав его громадную моральную силу, так ярко проявившуюся в годы Великой Отечественной войны, Ф. Абрамов создал хотя и не лишенную частных недостатков, но талантливую, патриотически звучащую книгу».

Разумеется, самого Федора Абрамова подобный отзыв удовлетворить не мог — действительно, затратив на создание своего первого романа огромное количество времени и сил (но кто из посторонних в 1958 г. об этом догадывался?), он вправе был ожидать большего — вскоре так оно и случилось. В центральной, ленинградской и местной печати на публикацию романа последовало около 20 откликов — очень много для дебютного произведения писателя в советских условиях; при этом вся критика, как уже было отмечено, оказалась положительной, хотя и с неизбежной печатью официозности.

Одновременно, и это гораздо более важно, в адрес Федора Абрамова пошел поток искренних читательских писем, увеличившийся после того, как «Братья и сестры» в 1959 г. были выпущены в Лениздате отдельной книгой (тиражом 15 тысяч экземпляров), давно уже ставшей библиографической редкостью, и особенно в «Роман-газете». Несмотря на тираж последней, составивший 500 тысяч экземпляров, данный выпуск является сейчас еще более редким, чем первое отдельное издание. (Для сравнения: тираж номера журнала «Нева» с романом Ф. Абрамова составил 75 тысяч экземпляров.)

Понятно, что в 1958 г. в «Неве» был напечатан полностью готовый текст. Долгий и многотрудный процесс создания «Братьев и сестер» дотоле неизвестным Федором Абрамовым (в списках членов Союза писателей СССР его фамилия появится лишь спустя два года) оказался скрыт. Доподлинно история написания романа несколько десятилетий была известна лишь Людмиле Владимировне Крутиковой-Абрамовой (1920‒2017), жене писателя, и его лучшему другу художнику Федору Федоровичу Мельникову (1920‒2003). Только с ними Федор Абрамов постоянно советовался, непременно читал им главы, которые считал законченными, — и затем многократно их переделывал, следуя высказанным ему пожеланиям.

Сейчас уже хорошо известно, что в целом работа над первым романом заняла почти 10 лет. Федор Абрамов, ради «хлеба насущного» вынужденный постоянно заниматься своими университетскими обязанностями аспиранта — преподавателя — заведующего кафедрой, писал его урывками, в каникулы, выходные дни и отпуска, а в рабочее время — по вечерам и ночам.

Отрывочные упоминания о процессе работы над романом есть в статьях, интервью, выступлениях самого писателя, опубликованных при его жизни, но в гораздо большей степени процесс творчества отражен в его записных книжках, дневниках, переписке. Такие материалы, как известно, изначально для обнародования не предназначены. Постепенно они стали приоткрываться лишь после 1983 г. благодаря усилиям Л. В. Крутиковой-Абрамовой, более чем 30 лет неустанно публиковавшей литературное наследие Федора Абрамова. Появление первой и второй книг «Летописи жизни и творчества Федора Абрамова», подготовленных при ее непосредственном участии, ознаменовало принципиально новый этап в раскрытии «тайн» писательской биографии, позволив изложить доступный материал систематически.

О том, как непросто рождались в первом романе «яркость манеры письма, яркость персонажей, яркость событий» (слова лингвиста, литературоведа, переводчика и поэта Владимира Адмони, выражающие его отношение к «Братьям и сестрам»), несомненно, можно написать большую работу, даже целую книгу. Мы же сейчас отмечаем только узловые моменты.

«1942 год. Незабываемая страда. Она проходила на моих глазах… И мне захотелось хоть одну страничку приоткрыть в этой деревянной летописи Пекашина…» — так заканчивает Федор Абрамов пролог к роману. Кстати, в сентябрьской «Неве» 1958 г. этого пролога еще не было, он появился только в первом отдельном издании «Братьев и сестер», подписанном к печати 3 января 1959 г.

Согласно единственной записной книжке писателя, известной за 1942 г., в Верколе он появился не позднее 6 июня. К этому времени ему исполнилось лишь 22 года, но за его плечами уже были два тяжелых ранения на Ленинградском фронте, лечение в блокадных госпиталях, эвакуация по «Дороге жизни» — представители его поколения, уцелевшие на полях сражений, взрослели рано.

В родной деревне он прожил около полутора месяцев, о чем впоследствии вспоминал в статье «Сюжет и жизнь» (1971): «Время было страшное. Только что подсохшие степи юга содрогались от гула и грохота сражений — враг рвался к Волге, а тут, на моей родной Пинеге, шло свое сражение — сражение за хлеб, за жизнь. Снаряды не рвались, пули не свистели, но были “похоронки”, была нужда и страшная работа. Тяжелая мужская работа в поле и на лугу. И делали эту работу полуголодные бабы, старики, подростки.

Многое видел я в то лето людского горя и страданий. Но еще больше — мужества, выносливости и русской душевной щедрости. И вот на основе всего увиденного и лично пережитого и родился впоследствии мой первый роман…»

Несомненно, в «Братьях и сестрах» отразились автобиографические эпизоды. В какой-то степени момент возвращения Федора Абрамова в Верколу присутствует, вероятно, в эпизоде прихода в Пекашино раненного на фронте отпускника Лукашина. Там, где говорится, что «в тридцатом году под горячую руку Степана Андреяновича едва не раскулачили», потому что «к тому времени он имел двух коров, двух лошадей, жеребенка, штук десять овец», — писатель точно указывает количество домашней «животины», как раз к 1930 г., «к колхозам», принадлежавшей его многодетной, рано осиротевшей семье. Разве что про имевшегося у них быка не упомянул.

Конечно, летом 1942 г. сюжет романа еще не определился, и в упомянутой записной книжке содержатся лишь отдельные записи о некоторых случаях из веркольской жизни и местной природе. Среди них есть, например, такая: «По поверьям крестьян, радуга — это небесная труба, которая набирает воду из колодцев, рек, озер и морей для дождя».

Сравним с ней роскошное описание в «Братьях и сестрах», при единственном упоминании там этого природного явления: «Над Пекашином вставала радуга. По чистому, промытому небу легкие, как лебеди, проплывали последние облачка. Мокрые крыши дымились паром. На току глухо выстукивала молотилка, и оттуда наплывал пахучий запах обмолоченного хлеба. А под ее окном, приятно обдавая свежестью, весело журчала с крыши вода. Она падала в переполненный ушат, и журчание ее отдавалось в душе Анфисы чьим-то знакомым-знакомым шепотом…»

По свидетельству Л. В. Крутиковой-Абрамовой, первые отдельные эпизоды будущего романа Федор Абрамов рассказывал ей в 1948‒1949 гг., то есть в тот период советской истории, который можно оценивать как самое неблагоприятное время для любых проявлений свободного творчества. В своей книге «В поисках истины. Воспоминания и размышления о прожитой жизни» она отмечает, что тогда ее «особенно поразил <…> романтический эпизод о любви Вани-Силы к Анке-Куколке, взаимоотношения молодых супругов, заботливое, бережное отношение героя к жене» (в итоговом тексте романа «Братья и сестры» это отражено в начале главы тринадцатой).

В дополнение процитируем еще письмо Федора Мельникова к Людмиле Крутиковой от 30 января 1950 г. (в то время она работала в Минском университете): «Чем больше он (Федор. — Г. М.) мне читал, тем больше, шире, весомей становились люди, о которых он писал. Они очень запоминаются: <…> Анка, Анфиса Петровна <…> — все простые, но необыкновенно богатые натуры. Они — добрые сердцем, общительные, гордые, с норовом, но у них и норов не для зла, а для добра. <…>. Есть поэзия в том, что он читал. <…> Есть колорит: сочный, свежий, жизнерадостный.

В общем, есть все, чтоб написать хорошую, законченную вещь».

«По-настоящему» над своим первым романом Федор Абрамов начал работать 21 июня 1950 г. на хуторе Дорищи в семи километрах от железнодорожной станции Боровенка Окуловского района Новгородской области, куда приехал на летние каникулы вместе с семьей Федора Мельникова. (Точнее, художник его туда «вывез» именно для того, чтобы наконец-то обеспечить возможность спокойной работы.) Существует даже эскиз последнего «Федор Абрамов пишет роман "Братья и сестры"» (1956).

Вчерне Федор Абрамов завершил роман, который тогда имел условное заглавие «Мои земляки», 22 августа 1955 г. в Ленинграде и в тот же день сразу же написал Федору Мельникову, проводившему лето на своей родине в Донбассе: «Тебе первому сообщаю радостную весть: сегодня я закончил последнюю главу романа. <…> Впереди работы непочатый край. Многие главы надо дописывать, некоторые радикально перерабатывать, есть и такие (в середине), которые надо заново писать, — и все-таки полотно выткано. Думаю, что через полгода я сумею закончить его окончательно».

Пройдет всего лишь несколько месяцев, и в группе дневниковых записей, датированных 26 февраля 1956 г., Федор Абрамов отметит накануне своего 36-летия: «Я, вот, 10 лет учусь писать, и то не научился». От этого дня до риторического вопроса литературного критика Игоря Дедкова, поставленного в начале его статьи «Да что же такое эта Россия?», посвященной тетралогии «Братья и сестры»: «Провести огонь через четыре романа — огонь страсти и мысли, — легко ли, просто ли?» — оставалось без малого еще почти 30 лет.

Памятный вечер в библиотеке 14 мая 2018 г. продолжился рассказом о сценической истории «Братьев и сестер» с демонстрацией соответствующего видеосюжета, подготовленного ведущим библиографом Ольгой Быстровой. Затем выступила поэтесса Диана Радес, прочитав свое новое стихотворение, посвященное памяти Федора Абрамова.

Завершился вечер, может быть, несколько высокопарно — словами о том, что Веркола, Архангельск и Санкт-Петербург вправе гордиться тем, что когда-то — не столь давно! — здесь жил и работал Федор Абрамов, писатель огромного таланта и гражданского мужества, полный участия к своему краю и своему народу. Говоря его же словами, «любить народ —значит видеть с полной ясностью и достоинства и недостатки, и великое и малое, и взлеты его и падения. Писать для народа — значит помочь ему понять свои силы и слабости».

Геннадий Мартынов, автор «Летописи жизни и творчества Федора Абрамова» (библиотека № 2 им. Федора Абрамова)

Библиотека № 2