Браво, Александр Евгеньевич; Травина, Елена Михайловна.
Зеленогорск / Терийоки: дачная жизнь сто лет назад [Текст] / Александр Браво; Елена Травина. Санкт-Петербург: Центр сохранения культурного наследия, 2016. 262, [2] с., [8] л. цв. ил.: ил. Библиогр.: с. 257–259.
Имеются экземпляры в библиотеках: ЦРБ, 02, 03, 05, 06, 09.

Авторы представляемой книги опубликовали уже немалое число статей и исследований по истории, культуре и современной жизни Карельского перешейка, прежде всего — Курортного района Санкт-Петербурга.

Подготовленное ими новое совместное издание состоит из двух частей, примерно равных по объёму. Первая из них представляет собой общий очерк (разделённый на 35 тем) дореволюционной и довоенной истории дачной жизни поселения Терийоки. Изначально — это один из древнейших населённых пунктов на Карельском перешейке, первое известное упоминание которого в письменных источниках относится к 1548 г. (то есть «за два года до основания Гельсингфорса / Хельсинки, когда эта территория принадлежала шведской короне»).

Будучи безвестной отдалённой деревней (с 1811 г. — в составе Кивеннапской волости Выборгской губернии Великого княжества Финляндского, входившего в Российскую империю), хотя и не маленькой — несколько десятков дворов, — Терийоки ещё долго могла бы оставаться приморской лесной глушью, «где иногда медведи задирали скотину». Однако в 1870 г. была введена в эксплуатацию железнодорожная линия Санкт-Петербург — Риихимяки, позволившая открыть прямое сообщение с Гельсингфорсом…

К тому же к концу XIX века окрестности обеих российских столиц окончательно охватил «дачный бум», требовавший освоения всё новых и новых территорий, подходящих не только с точки зрения природных условий, но и по удобству сообщения с Петербургом или же Москвой. Прибрежная зона Финского залива, начинавшаяся от административной границы с Финляндией на реке Сестре, подходила для этого как нельзя лучше. В 1914 г. пригородный поезд на паровозной тяге преодолевал 45 верст от Финляндского вокзала до посёлка Терийоки с 12 промежуточными остановками приблизительно за полтора часа (современная электричка проходит его примерно за один час).

Железнодорожный вокзал — первый объект, на который попадал дачник, прибывший в Терийоки («Буфет без крепких напитков, как и во всех дачных местах Финляндии и Выборга»); с его истории авторы и начинают свой рассказ о самой знаменитой курортной местности, расположенной под Петербургом.

Если путь до дачи, гостиницы, санатория или пансиона считался вне пешей досягаемости, требовались извозчики. (Автомобили и мотоциклы в начале ХХ века были ещё редки и не в почёте — согласно правилам, установленным в 1910 г. для сельских общин Выборгской губернии, «скорость движения автомобилей в сельских местностях не должна была превышать 10 км/час; за нарушение же был установлен штраф в 400 марок».)

По верному замечанию авторов, «с одной стороны, это был иной мир, с другой — в нём было много привычного и знакомого». Отдыхающим (в 1911 г. в Терийоках «проживало приблизительно 48 тысяч русских, при 3 ½ тысячах местных финнов»), разумеется, требовались все обязательные атрибуты столичной жизни, то есть магазины на любой вкус и кошелёк («кто-то покупал шубу, а кто-то ленточку в косу»); банки; фотографы; практикующие врачи, аптеки и аптекари; культовые сооружения для представителей разных исповеданий — здесь действовали лютеранский, православный, католический и магометанский приходы… Постепенно возникла потребность и в организации учебного процесса: «Уже к августу 1914 года в Терийоках было девять школ: три финских и две русских народных школы; финский совместный лицей, русская женская гимназия, Терийокское русское реальное училище <…> и русское ремесленное училище».

Конечно, присутствовали и все обязательные атрибуты отнюдь не дешевого курорта: общественный парк; пляж с променадом и раздельными купальнями «для мужчин и дам, где плескаться можно было вовсе без купальных костюмов»; яхт-клуб, спортклуб и лаун-теннис клуб. Центром курортной жизни был кургауз (курзал), в «обычные дни» открытый «до 11 часов вечера, в “экстренные” до 2-х ночи», с казино и сценой, спектакли на которой ставил молодой Всеволод Мейерхольд, а стихи читали Александр Блок, Сергей Городецкий и Владимир Пяст… «В том же репертуаре, что и в столичных городах», уже был представлен кинематограф. Одно время даже издавалась газета «Терийокский дневник».

Упорядочением жизни на курорте занимались Общество благоустройства дачной жизни в Терийоках, отделение Общества содействия физическому развитию «Детский мир», Терийокское общество вольной пожарной дружины. Одной из задач местной полиции в летнее время являлось постоянное извлечение «из кустарников за дюнами гимназистов и других “любопытствующих”, подглядывавших в бинокли за купанием дам».

Многочисленные старые фотографии (в том числе цветные), факсимильное воспроизведение рукописных документов и очень редких печатных источников начала ХХ века, схемы и архитектурные чертежи существующих и давно исчезнувших построек — это не просто дополнение к тексту. Сами по себе они уже дают яркий и наглядный образ давно ушедшей жизни, которая только с высоты нынешнего времени иллюзорно представляется почти благополучной и даже счастливой.

Конечно, таковой она отнюдь не была. Авторы книги не оставили вниманием ни политическую жизнь, ни убийство в 1906 г. депутата I Государственной Думы профессора М. Я. Герценштейна (сохранились памятный знак на месте его гибели и монумент на местном кладбище среди немногих старых захоронений), ни одиозную фигуру Георгия Гапона, проведшего в Терийоках три последних месяца своей жизни.

В значительной степени иллюстративный ряд выстроен из ранее не публиковавшихся материалов российских и финских государственных и частных архивов.

Вторая часть книги — «Деревня Терийоки и её обитатели» —представляет собой своеобразный каталог дач и других наиболее значительных строений (общим числом около 100, «по которым у авторов имеется достоверная информация»), сгруппированных в соответствии с терийокскими историческими местностями, к которым они относятся — Кескикюля, Оллинпяя, Койвикко и Кякёсенпяя.

Разумеется, участок с собственным домом в курортной местности могли позволить себе лишь весьма состоятельные люди: крупные торговцы, промышленники, банкиры, важные государственные чиновники и военные чины, — но также и профессора, архитекторы, доктора медицины, музыканты, отнюдь не только самые известные… Подавляющему же большинству желающих приходилось довольствоваться, однако, одной или несколькими съёмными комнатами.

Столетие назад дач здесь насчитывалось несколько сотен. Многие из них уже безвозвратно утрачены, но ещё больше уцелевших строений — увы! — погибает буквально на глазах. Фотофиксация современного состояния былого деревянного и каменного великолепия, построенного в стиле северного модерна и финского национального романтизма, выполнена в основном в 2010–2015 гг. Сопроводительный текст не перегружен излишними подробностями биографий их бывших владельцев, как нередко случается с краеведческими публикациями, и это составляет его несомненное достоинство.

Конечно, военные и послевоенные утраты очень значительны, однако печально, что повествование буквально изобилует указаниями такого рода: «Здание было снесено в 2009 г.»; «Выявленный объект культурного наследия народов РФ. Сгорела летом 2014 г.»; «Сохранилась, находится в аварийном состоянии (на осень 2015 г.)». И т. д. и т. п. — в различных вариантах.

На современных фотографиях мы видим доживающие свой век заброшенные покосившиеся дома с ободранной обшивкой, насквозь проржавевшими крышами и выбитыми окнами, бесхозные или совсем неинтересные нынешним владельцам дорогой курортной земли. Состояние же тех строений, которым всё-таки «повезло», замечательно характеризуют такие, например, фразы: «Около 2010 г. была проведена реставрация дачи, в результате чего она во многом потеряла внешний облик и полностью — интерьеры. Тем не менее можно считать, что дача сохранилась…».

В приложении опубликован отрывок из воспоминаний Ирины Еленевской о переходе — естественно, нелегальном — советско-финской границы её семьёй в 1920 г. Оригинальный текст был напечатан впервые на русском языке в её книге «Воспоминания» (Стокгольм, 1967); авторами рецензируемой книги взят из Интернета.

Завершают издание именной указатель и список литературы, включающий 55 названий русских и финских источников, девять из которых — ссылки на Интернет-ресурсы.

К сожалению, в своей работе авторы, судя по всему, не использовали материалы раздела «Курортный район» из «Большой топонимической энциклопедии Санкт-Петербурга» — БТЭ (СПб., 2013). Напрасно. С одной стороны, можно было бы избежать ряда досадных пропусков и ошибок, с другой — стали бы более очевидны дополнения и уточнения к ней.

Не вдаваясь в излишние детали, которые по достоинству могут оценить лишь самые въедливые топонимисты, всё же отметим такое явное недоразумение в БТЭ, как отнесение Детского переулка к посёлку Ушково (кстати, граница между этим населённым пунктом и Зеленогорском была изменена ещё в 1997 г.), с указанием: «Название появилось в послевоенное время». На самом деле ранее существовало и финское наименование данного проезда, употреблявшееся в 1918–1939 гг. — Нуоттакату. А это значит, что современный топоним появился, скорее всего, в 1940 г., а вовсе не после войны. Досадно, что в БТЭ первоначальное, ещё дореволюционное наименование современной Гаванной улицы указано неточно — Купальная, вместо Курзальная, и т. д. Уверены, что при следующем издании энциклопедии указанные, как и все другие выявленные, неточности будут исправлены.

Оборотная сторона рецензируемого издания — как будто сделанные заново «открытия» давно известных финских наименований терийокских улиц. При этом в списке названий улиц Зеленогорска / Терийок пропущены Лиственный переулок и значительное число наименований периода нахождения территории в составе независимой Финляндии, как то Савонкату (современная улица Героев), Питкякату (Длинная улица), Метсякату (Лесная улица) и т. д. Нелёгкий труд исследователя требует взаимного уважения!

Удачным примером сочетания привычной формы раз и навсегда «застывшего в вечности» печатного текста с новейшими достижениями современной электронно-цифровой эпохи стало присутствие в издании графических QR-кодов (всего 103), инструкция по применению которых помещена в конце книги. Несомненно, за таким подходом, значительно расширяющим возможности получения нового знания, реальное будущее научных и научно-популярных изданий, и всем серьёзным специалистам — историкам и краеведам — в скором времени потребуется освоить этот прием.

В заключение отметим следующее. В условиях, когда Интернет захватывает всё больше позиций, хотя бумажные книги по-прежнему выходят и будут продолжать выходить, весьма нежелательно, чтобы на данное ценное издание справочного характера, вносящее весомый вклад в изучение истории и культуры Карельского перешейка первых четырех десятилетий ХХ века, в очередной раз не было обращено должного внимания.

Это несправедливо, но, к сожалению, ныне случается с завидной регулярностью даже с такими масштабными проектами, как БТЭ. Можно привести примеры и других фундаментальных научных изданий, непосредственно связанных с изучением деятельности «первой волны» русской эмиграции на территории Карельского перешейка, которые стали достоянием лишь узкого круга специалистов, да и то не всех… Это и внушительный том «Редакционная переписка “Журнала Содружества” за 1932–1936 годы с приложением Полной росписи содержания журнала. Из истории русской эмиграции в независимой Финляндии», выпущенный А. Г. Тимофеевым (СПб., 2010), и «Очерки истории русской эмиграции на Карельском перешейке (1917–1939 гг.)» П. Н. Базанова (СПб., 2015). Несмотря на то что авторы представляемого издания пользовались второй книгой, общей проблемы это не снимает — ведь в подобных исследованиях впервые вводится в научный оборот огромное количество неизвестных ранее сведений!

Безусловно, издание, подготовленное А. Е. Браво и Е. М. Травиной, может быть рекомендовано не только специалистам, но и всем любознательным читателям, активно интересующимся заявленной темой.

Г. Г. Мартынов, библиотека № 2 им. Федора Абрамова

Библиотека № 2