Гоголь, Николай Васильевич (1809-1852).
Нос [Текст] : [повесть] / Н. В. Гоголь ; худож. Геннадий Спирин. - Москва : РИПОЛ Классик, 2011. - [40] с. : цв. ил. - (Шедевры книжной иллюстрации).

Имеются экземпляры в библиотеках: ЦДБ, ЦРБ, 11, 10, 06, 05, 08.

Кто же не знает гоголевских петербургских повестей, спросите вы? Каждый уважающий себя петербуржец, без сомнения, знаком с бессмертным Носом! Впрочем, если и не довелось кому-то прочитать, можно ручаться: все хоть немного наслышаны о приключениях майора Ковалева. Интересно было бы подсчитать общий тираж повести за почти два века существования. Возможно, счет идет уже на миллионы экземпляров, так как переиздается она с тех пор ежегодно. Но издание с иллюстрациями Геннадия Спирина – это всегда событие в книжном мире, а для нас еще и повод задуматься над загадкой гоголевского текста. Тем более, книгу приятно просто перелистывать, любоваться и узнавать в знакомых видах фантастический гоголевский Петербург, а если присмотреться к деталям, можно заметить озорной автограф художника.

Всем известно, что события, приключившиеся в Петербурге 25 марта 18… года, заканчиваются счастливо, сбежавший нос возвращается к хозяину и водворяется, как ни в чем ни бывало, на исконное место. Но не все так просто с этой незатейливой, но весьма странной историей. Из работ ученых-литературоведов и филологов, посвященных повести, можно составить целую библиотеку. В России её, если повезет, проходят в школе, а во многих университетах мира она изучается высоколобыми профессорами и аспирантами. Вот уже почти два века ученые и рядовые читатели разгадывают тайну повести, и не могут разгадать! Почему же она не устаревает, а читается так, как будто написана только вчера? Как не затерялся среди потока фантастики и фэнтези майор Ковалев с его носом и без оного? Разве не достаточно сказали о мире странного и необъяснимого Толкин, Бредбери, Гейман?

Да и вообще, все со школы знают, что Гоголь высмеивал в повести современные ему быт и нравы общества, издевался над чиновничьим миром, с его нелепой регламентацией и замашками, походя обхихикав решительно все, на что упал его острый взгляд. Современники читали эту повесть как язвительную пародию и немало веселились, узнавая черты и приметы окружающей их жизни. Но давно уже нет коллежских асессоров и цирюлен, где «кровь отворяют», управ благочиния и квартальных надзирателей, чиновники не ходят с плюмажами на шляпах и вроде бы не обращаются к начальству «милостивый государь». Мир кардинально изменился за два века, социальная подоплека гоголевской сатиры сошла на нет. Или всего лишь изменилась до неузнаваемости? Над чем и почему мы смеемся, читая «Нос», сегодня?

Может быть, дело в литературном языке, которым пользуется автор? Разве можно не улыбнуться, читая: «Коллежский асессор Ковалев проснулся довольно рано и сделал губами: «брр...» – что всегда он делал, когда просыпался, хотя сам не мог растолковать, по какой причине». Или далее, майор видит знакомых: «Вон и Ярыгин, столоначальник в сенате, большой приятель, который вечно в бостоне обремизивался, когда играл восемь». Мы и слова-то не все понимаем, а почему-то смешно. Как будто прыгают среди слов и предложений чертенята смеха: кувыркаются, шалят, дразнят. А сам автор продолжает со вкусом описывать происходящее, серьезно и обстоятельно, да вдруг возьмет и хитро подмигнет читателю.

Удивительно смешная повесть, но и жуткая одновременно, как фантасмагория, как страшный сон. Смех и страх, фантастика и реальность в ней причудливо переплетены и неразделимы. Рисунки Геннадия Спирина многократно усиливают это впечатление – гоголевский текст будто растворен в воздухе Петербурга, парит над его проспектами и набережными. Повесть и город, как форма и содержание, сливаются до неразличимости. Художник многое увидел по-своему и неожиданно: в финале вдруг сгустился и повис над городом страшной тучей нелепый и безобразный Нос, как морок и наваждение. Но не надолго – ведь рано или поздно «все возвращается на круги своя».

Инна Попович